Они не поверили - Страница 19

Вит округлившимися глазами смотрел на Ди.

— Мне об этом ничего не известно, — выдавил он, — я слышал, что у него были какие-то проблемы после операции, но чтоб такое…

— Вот так. Теперь понимаешь, почему я избегаю находиться с ним наедине? А после этой аварии у него окончательно крыша поехала, все болты из своей черепной коробки растерял, уж можешь мне поверить. Ты знаешь, я очень волнуюсь за Ольгу. Чего она поперлась с ним в лес? А если у него там опять будет планку сносить, тогда что?

Диана закончила заниматься ногами и стала осторожно накладывать крем на обгоревший живот. Несмотря на то что кожа на животе начала шелушиться, Вит отметил, что выглядит он чертовски привлекательно.

— Я хорошо понимаю, что он долго тебя уговаривал организовать эту поездку, рассчитывая таким образом восстановить наши прежние отношения. Не хочу. Не могу и не хочу ничего. Если у Ольги с Игорем ничего не получится, пусть кадрит Олю.

— По-моему, он уже ее закадрил, — не мог не улыбнуться Вит, вспомнив, какими глазами Ольга глядела, как Стропов метал ножи.

Наступила пауза.

— Тем не менее, — отважилась ее нарушить Ди, — между нами все кончено, и он это, кажется, понял. Жаль только, что он на меня теперь озлобился.

«Только ты и я?» — промелькнуло у нее в голове.

В лесу

…С громким хлопком крышка слетела с бутылки, чуть не попав мне в глаз, и я торопливо приник губами к прохладному горлышку, не давая пролиться пивной пене. После чего надел футболку (чертовы комары, как наркоманы, уже привыкли к мазям, которые взяла с собой Ольга, и принялись жалить нас с удвоенной силой) и уселся подле девушки, осмысливая происшедшее.

Оля оказалась девственницей, и это никак не укладывалось в моей голове. Да, она была стеснительной, возможно, у нее есть какие-то комплексы. Но в современное время встретить двадцатитрехлетнюю девственницу, да еще москвичку, — согласитесь, большая редкость.

Когда дело дошло до самого интересного, я тем не менее не забыл предварительно достать из кармана презерватив — у меня всегда имелся по крайней мере один на всякий случай.

Я всегда буду помнить слова отца, опускающего мне в карман куртки презерватив: «Всегда носи с собой это. Даже если наступит момент, когда тебе будет казаться, что ты не в силах сдержаться, помни об этой штуке. Я не хочу видеть своего несовершеннолетнего сына среди молодых дураков — алиментщиков». Тогда мне было четырнадцать лет, и он, отпуская меня на дискотеку, дал еще немного денег. Эти слова запомнились мне на всю жизнь.

(Ты… ты девушка?! — … — Почему ты сразу не сказала? — А это что-нибудь изменило бы? — В общем, нет, но… — Тогда обними меня…)

Ольга сидела, укутавшись своим тренировочным балахоном, и выжидательно смотрела на меня. Сейчас она была просто прекрасна. Я не замечал, что из-за моей щетины на ее нежной коже появилось раздражение, не замечал ее всклокоченных волос. Я видел ее чистые глаза и сияющее лицо, а остальное не имело значения.

Пока я пил пиво, она осторожно водила пальчиком по моей левой руке, задержавшись на татуировке на предплечье. Будучи в армии, я наколол себе яростно скалящуюся морду рыси, рисунок был неплохой, но качество татуировки оставляло желать лучшего. После демобилизации один мой знакомый татуировщик поверх полуразмытой физиономии семейства кошачьих изобразил мне немыслимо переплетенный кельтский орнамент, символизирующий, как он выразился, победу над темными силами.

— Дим…

— А? — неохотно откликнулся я.

— Больно было?

— Мне? — Я удивленно посмотрел на нее. — Это мне нужно тебя спросить об этом, прелесть моя.

Она засмеялась:

— Да нет, я не об этом. Я имела в виду татуировку.

— Нет, конечно. — Я машинально приосанился и немного напряг мышцу. Подумал и протянул ей бутылку. Неожиданно вид Ольги с небрежно растрепанными волосами, пьющей пиво, вновь возбудил во мне желание. Дождавшись, когда она поставит пиво, я повалился на нее, ища ртом ее губы. Она мягко оттолкнула меня, сказав:

— Слушай, не надо… Мне сейчас немного не по себе и… Не обижайся, но я пока не хочу.

Я со вздохом отстранился от нее и поглядел на часы. Они показывали три часа дня, пора собираться.

Мы оделись. Ольга, торопливо скомкав, убрала в пакет с пустыми бутылками свои трусики в пятнах крови. Туда же последовал окровавленный носовой платок.

Вдруг Ольга прильнула ко мне и, страстно поцеловав в губы, горячо прошептала:

— Мне очень хорошо с тобой.

Я неопределенно кивнул и, поддерживая ее за талию, направился к ручью. Оля крепко держала меня за руку.

Западный склон ложбинки, куда мы спустились, был немного круче восточного. Хватаясь за растущие на склоне мелкие кустарники, мы забрались наверх и оказались на ровной поверхности. Идти мешал густой подлесок, и нам пришлось обогнуть утыканные шипами заросли, но каждый раз, огибая куст, я старался не сбиться с выбранного курса. Я ничуть не волновался, поскольку был уверен, что от запруды мы ушли недалеко и она должна появиться с минуты на минуту.

Однако, пройдя несколько десятков метров, я нахмурился. По моим подсчетам, мы уже давно должны были выйти к нужному месту, либо в крайнем случае к ручью, однако никаких признаков того, что мы двигались в правильном направлении, я не видел. Более того, на какое-то мгновенье мне даже показалось, что мы шли прямо в противоположную сторону. Определить по следам, откуда мы пришли, не представлялось никакой возможности, поскольку под ногами у нас хрустел горный щебень.